По объявлению в непристойном журнальчике я очутился, в один предприимчивый день, в конторе некоей Mlle Edith [25] , которая начала с того, что предложила мне выбрать себе спутницу жизни из собрания довольно формальных фотографий в довольно засаленном альбоме (« Regardez-moi cette belle brune? » [26] — уже в подвенечном платье). Пожалуй, за месяц ему ни разу не пришлось платить за выпивку. Ни одно из этих возвращений не могло быть ни приятным, ни желанным; никакое чувство не влекло меня тогда, подобно магниту, к какомунибудь определенному месту, становясь все сильнее по мере того, как я к нему приближалась. И здоровье получше будет? Обязательно,отвечает он убежденно. Вы и так, можно сказать, подарили ей эти вещи,право, подарили.
Нет, серьезно, могу ли я наслаждаться радостью, выпавшей мне на долю, не опасаясь, что ктото будет испытывать ту горечь и боль, которую я испытывала еще так недавно? Можешь, моя добрая девочка. Какие вопросы, мистер Рочестер? Тут последовал настоящий допрос: Когда СентДжон устраивал вас на место учительницы в Мортоне, он еще не знал, что вы его кузина? Не знал. Впоследствии я познакомилась с неведомым мне языком и неведомой книгой, поэтому я все же приведу здесь эту строчку, хотя, когда я впервые ее услышала, она прозвучала для меня, как бряцание металла, лишенное всякого смысла. Ну, если все в Мейкомбе знают, что за народ эти Юэлы, так все рады будут нанять Элен на работу… Кэл, а что это — насильничать? Спроси мистера Финча, он тебе лучше объяснит. Это тебе не белочка или собачка. Мы, д'Агоста, не можем одновременно смотреть в разные стороны.
Утром мы отправляемся в Старый Лес. Трубы снабжают нас водой для приготовления пищи и для гигиенических целей.
Я записал бессвязные его слова в том виде, в каком он говорил их, на одном листе бумаги, а на другом — мои собственные соображения, которые придают им связь. Сзади до неё долетел стук закрывающихся дверей, шипение воздушных тормозов. Водители на Южной улице осознали все безнадежность ситуации и, перестав давить на клаксоны, вылезли из автомобилей, чтобы поглазеть на толпу или присоединиться к ней. Вот сейчас, перед семинаром, я сумел свести все человеческие ценности к двум моментам: к желаниям и воле. Как-то, во время обратной поездки на восток, в гнуснейшей гостинице (того сорта, где устраиваются коммерческие съезды и бродят, пошатываясь, ярлыками отмеченные, марципановые толстяки, называющие друг друга Джо или Джим, заключающие сделки и хлешущие виски) милая Рита и я, проснувшись за полдень, увидели, что с нами в номере находится ещё один человек, молодой бледный блондин, почти альбинос, с белыми ресницами и большими прозрачными ушами. Найдя будильник, она нажала большим пальцем на рычаг, выключающий сигнал, и вдруг замерла, ибо ее сознание зарегистрировало странный факт. Я должна, должна понять, что они затевают.
В прошедшие выходные я проводил семинар. Могу я верить вашему заявлению, Изабелла? Вы уверены, что ненавидите меня? Если я вас оставлю одну на полдня, вы не придете ко мне опять, вздыхая и подольщаясь? Конечно, ей хотелось бы, чтобы я в твоем присутствии разыграл воплощенную нежность: ее тщеславие уязвлено, когда правда выставлена напоказ. Можно молиться и своими словами, чтобы ребенок сохранял любовь к Богу, как бы хорошо и как бы плохо ему ни было, чтобы никакое человеческое счастье не заслоняло ему любовь к Богу, чтобы никакие неприятности, болезни и несчастья не могли уменьшить любовь к Богу, чтобы ребенок во всем видел и любил Бога, во всем происходящем чувствовал Божественную волю, чтоб не искал виноватых и внутренне принимал мир и людей такими, каковы они есть.
http://colin-alexa.blogspot.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий